Если он выбрал тебя… Повести и рассказы - Самая Вагиф

– Да, хороша девка, ничего не скажешь. Но, смотри у меня, Зафар, не давай ей спуску, не превращайся в подкаблучника. Держи её в ежовых рукавицах, и чтобы ходила у меня по ниточке. Пусть не забывает, кто здесь хозяйка, – она наклонилась и поцеловала меня, оцепеневшую от её слов, в макушку.

– Пусть Бог оградит вас обоих от всяких невзгод! Отныне ты моя невестка и член нашей семьи. Не забывай об этом и благодари Всевышнего, что тебе попалась такая хорошая свекровь как я. Не перечь мне никогда, слушайся меня во всём, и всё у нас будет прекрасно!

Зафар ухмыльнулся, обнажив ряд неровных, с желтизной, но крепких зубов.

– Не беспокойся, мама. Ситара девушка благоразумная. Она не будет с тобой пререкаться, иначе я её накажу.

– Ну, иди, иди отсюда! Мне надо приодеть мою невестку до прихода её матери, – добродушным тоном прикрикнула на него мать и шутливо хлопнула его по плечу, – эх ты, дурак, позволил себя оцарапать. У тебя вся щека в крови!

– Она настоящая кошка!

Я смотрела на них с выражением дикого ужаса на лице. Боже! Что это? Страшный сон? Или я уже умерла и попала в ад?

Всё с той же загадочной улыбкой сфинкса мать Зафара протянула мне какую-то одежду и произнесла странную фразу:

– Специально заказала для такого случая у одной знакомой спекулянтки.

Это была длинная до пят синяя юбка и шелковая ярко-желтая рубашка. При других обстоятельствах я ни за что не согласилась бы и примерить на себя эти вещи, но сейчас не из чего было выбирать. Я постаралась одеться достаточно быстро, а мать Зафара стояла и беззастенчиво пялилась на меня. Одевшись, я еле слышно пролепетала:

– Я пойду домой.

Я стояла перед матерью Зафара с опущенной головой, и меня всю трясло.

– Нет. Ты никуда не пойдёшь. Подождём прихода твоей матери, – ответила мне Фируза и велела пройти в смежную комнату, такую же крохотную, как и спальня, и, видимо, служившую хозяевам чем-то вроде гостиной.

Всё моё тело ныло, но я терпела и молила бога лишь об одном – о спасении. Теперь, будучи одетой, я почувствовала себя более уверенной. Оказавшись в гостиной, я молниеносным рывком бросилась в коридор, к входной двери. Она оказалась запертой. Мать и сын, с нескрываемым любопытством наблюдавшие за мной, переглянулись между собой. Зафар смущённо потупил взор.

– Куда это ты собралась, красавица моя? – поинтересовалась женщина.

Я закусила нижнюю губу, чтобы удержать рыдания, но слёзы предательски капали у меня из глаз.

– Домой, – не поворачиваясь, сдавленным, хриплым голосом ответила я.

Мать Зафара иронично хмыкнула и процедила сквозь зубы:

– Из этого дома ты отныне выйдешь только ногами вперёд. Я имею в виду, когда Азраиль приберёт твою душу. А до этих пор я ещё успею понянчить своих внучат, которых ты мне родишь. Зафар, посторожи эту дурочку, пока я буду звонить и беседовать с её матерью.

– Моя мама накажет вас! – выкрикнула я сквозь рыдания. – Она посадит вас в тюрьму!

– Не посадит! – уверенным тоном ответила мать Зафара, а её сын, смерив девушку неодобрительным взглядом, выразительно покрутил пальцем у своего виска.

– Тебя, милочка, силой к нам домой никто не тащил, – раздражённо всплеснув руками, затараторила мать Зафара. – Помнишь тех женщин, увидев которых, ты забежала в мой двор? Как только я тебя заметила, то сразу сказала им: – Это дочь Марзийи. Она встречается с моим сыном, и скоро они поженятся! – женщина намеренно повысила тон своего голоса, и в нем зазвенели властные нотки. – Бабы, – продолжила она, – дружно порадовались за меня. Так как же ты смеешь после всего, что видела я и остальные женщины, клеветать на Зафара? Пришла к нам по собственной воле, соблазнила моего сына, а теперь угрожать мне вздумала?! Можешь идти, всё равно тебе никто не поверит. Но ты ещё приползёшь обратно, и будешь умолять нас принять тебя, но запомни: уйдёшь сейчас, назад не приму. Так и знай!

Каждое слово, произнесённое этой злой женщиной, ударяло меня ещё одной оглушительной пощёчиной. Опозорена! Обесчещена! Все будут показывать на меня пальцем, смеяться надо мной и считать падшей женщиной – дешёвой и легкодоступной! Ну и пусть! Всё лучше, чем оставаться ещё хоть минуту с этими людьми! А Малик… Малик… как он поступит, когда узнает о том, что со мной произошло? Возненавидит… А вдруг… а вдруг он придёт за мной? О, если бы он пришёл! – я мысленно зацепилась за эту крохотную надежду, как утопающий за соломинку. Ведь именно сейчас Малик был мне нужен, как никогда…

В дверь постучали. Все трое: тетя Фируза, я и Зафар одновременно вздрогнули.

– Здесь я! Здесь! – завопила я сама не своя, бросаясь к двери и изо всех сил начав колотить в неё руками и ногами. Близость родного человека придала мне духу.

Тётя Фируза, не менее проворно подскочив ко мне, оттолкнула меня в сторону, а затем с непринуждённым видом открыла дверь. На пороге стояла моя мать…

Через десять минут она покинула дом Фирузы. Меня она с собой не взяла, а сказала на прощание такие слова:

– Уже не вернуть того, что сделано. Видать, такова твоя судьба. Не проси невозможного. Домой ты вернуться не имеешь права. Подумай о своей сестре. Если вернёшься, то все решат, что ты была «нечиста», и честь и достоинство нашей семьи будет навсегда запятнано. На Ираде никто не женится, и твоих остальных сестёр станут вечно попрекать тобой их мужья и знакомые. Не плачь, не умоляй меня, и не смей говорить, что наложишь на себя руки. Если ты сделаешь это, то и я умру. Если ты готова причинить зло своим родным, то поступай, как знаешь. – Марзийя сквозь слёзы взглянула в последний раз на склонившуюся к её ногам рыдающую дочь и ушла, растворилась в вечерних сумерках.

После этих событий прошло два месяца. За это время нам с Зафаром сыграли свадьбу. Зажили мы вместе с его матерью. Первые месяцы нашей семейной жизни Зафар обращался со мной хорошо: был ласков, предупредителен, да и тётя Фируза старалась не обижать юную невестку. Она учила меня готовить, стирать. Зафар работал сторожем в школе, а тётя Фируза получала пенсию, тем и жили. Покорившись своей судьбе, я безропотно выполняла требования и пожелания мужа и свекрови, всегда улыбалась, а по ночам, когда в доме все засыпали, беззвучно плакала в подушку.

Глава 6. Ирада

Пока Ситара тянула насильно навязанное ей ярмо супружеской жизни, я пыталась обратить на себя внимание Малика. Уж чего только я не делала для этого! Поджидала его вечером с работы и, завидев юношу ещё издалека, принималась усердно подметать на улице перед воротами нашего дома. Не забыв при этом накраситься, надеть новое платье и сделать кокетливую причёску. Или когда матери не бывало дома, я наведывалась прямо к ним домой под невинным предлогом: соли попросить или ещё чего. А дальше – больше: с сахарным голоском я вызывалась помочь тёте Аиде по дому. Та сначала отказывалась, но я с ангельской улыбкой выхватывала у неё из руки веник или же принималась полоскать их бельё с таким рвением, что женщина лишь пожимала плечами и посмеивалась: мол, будь по-твоему.

Но Малик продолжал оставаться бесчувственным бревном и игнорировать меня. Я приходила подчас в бешенство. Я всем нутром чувствовала, что Малик всё ещё влюблен в Ситару, всё ещё думает о ней, знала, понимала это, но ни на мгновение не теряла надежды, что в один прекрасный день он выберет именно меня и забудет Ситару. Как охотник следует по пятам за своей жертвой, так и я не оставляла в покое соседского юношу, поставив перед собой цель заполучить его себе любым способом. Однажды я собралась с духом и попросила мать Малика помочь устроить меня на работу в качестве продавщицы в тот самый магазин, где работал Малик и его отец. К тому времени они уже взяли этот магазин в аренду.

– Дома мне скучно, а работать мама у незнакомых людей не разрешает. Сколько ни заплатите, я согласна, – невинно хлопая ресницами, нежно проворковала я тёте Аиде.

В последнее время подавленный вид Малика очень тревожил его мать. Она отлично понимала, что её сын страдает из-за непростительного поступка Ситары, выбравшей не его, а какого-то выскочку. И мои старания оказаться поближе к её сыну тоже не ускользнули от её внимания. И, буквально за один день вопрос о моём трудоустройстве был решён на коротком семейном совете, возглавляемым тётей Аидой. Уговорить свою мать мне оказалось делом более трудным, но и та сдалась после долгих пререканий, слёз и стенаний своей упрямой дочери. Я была на седьмом небе от счастья. Теперь я имела возможность видеть Малика каждый день! Пусть он обращался со мной сухо и не выказывал ни малейшего признака внимания, но уже то, что я была рядом с ним, значило для меня многое. Ещё чуть-чуть, и он будет принадлежать мне, думала я. Нужно лишь потерпеть, подождать. Эта мысль грела мне сердце, и заставляла целые дни проводить, томясь за пыльным прилавком в ожидании чуда.